Жизненное кредо Любови Яковлевны Макогончук, председателя районного Совета ветеранов войны и труда- это строки Николая Некрасова – « поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». С этой позиции она и смотрит на мир. Она не может быть равнодушным свидетелем всех социальных и политических передряг нынешнего общества. Имеет чёткую позицию, независима в выражении своих убеждений и следует им.
Не все из окружения председателя Совета ветеранов войны и труда Каларского района одобряют её выбор, не все соглашаются, но никто не упрекнёт в том, что она «переметнулась». Она всегда верна гражданскому долгу и руководствуется в своих поступках глубокой верой в порядочность человека. По натуре я оптимист, мне многое в жизни кажется смешным и несуразным. Я никогда не ищу чёрных пятен, они мешают мне жить и работать. Во всём хочу видеть красивое. А грущу я тогда, когда у меня мало работы, – говорит моя собеседница.
–…Ко мне недавно обратилась подруга детства, Татьяна Ивановна Назаренко, с просьбой написать статью о своём отце, Бурманжинове Иване Гавриловиче. Наши отцы находились на спецпоселении в Каларском районе, на участке Мраморный. Когда началась война, Ивану было 15 лет. Они жили в деревне, в Ростовской области. Пришли немцы и забрали всех мужчин и мальчишек в плен. Увезли в станицу Сладкая, где был конезавод имени Будённого. Иван работал конюхом под присмотром конвоиров. Работал и не знал, отпустят его или расстреляют. Когда Красная армия перешла в наступление, немцы, отступая, пленных гнали за собой и с каждым днём становились всё злее, многих расстреливали. Так Иван дошёл с ними до Польши, потом была Франция. Освободили наших пленных союзники и передали советскому командованию. Часть из них были, как сообщники фашистов, расстреляны, остальные попали в советские лагеря.
Ивана в 1945 году депортировали пароходом в Одессу. После прибытия в порт, его направили в лагерь в Кемерово. Так он вновь оказался за колючей проволокой, только у своих. Работал на шахте, пока однажды арестованных не построили и не отобрали из них самых крепких. Куда ве зут, они не знали, это выяснилось позже: их труд востребован в тайге, в далёкой Чаре, на участке Мраморный. В Чаре Иван Гаврилович и познакомился с моим отцом, Яковом Ивановичем Венцелем. Папа уже работал взрывником на участке, они подружились, и, как оказалось, эта была дружба на всю оставшуюся жизнь. Трудились на строительстве дороги из Чары до участка Мраморный. Здесь же, в Чаре, они нашли себе невест и обрели семьи. Мой отец был свидетелем у Ивана и Валентины Бурманжиновых. Так как расписывать их должны были в Синельге, а это 80 км от Чары, пришлось невесте преодолевать это расстояние пешком. Валентина Иннокентьевна вспоминала этот переход на собственную свадьбу с улыбкой. «Были молоды, выручали задор и вера в лучшее», – рассказывала она. Поселились молодые семьи в палатке за колючей проволокой и под прицелом конвоиров. В 1952 году участок Мраморный закрыли и всех спецпоселенцев перевезли на рудник Букука в Оловяннинский район. Там была перевалочная база для осуждённых. На этом руднике в семье Бурманжиновых в 1955 году и родилась дочь Татьяна. А через год, в марте 1956 года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, и Иван Гаврилович был освобождён. Впервые в своей жизни он получил паспорт и свободу.
…В детстве я часто бывала в гостях у Бурманжиновых на участке Западный. Мы ездили в открытой машине, и я смогла воочию любоваться красотами здешних мест, особенно когда мы поднимались в горы. Тётя Валя рассказывала, что отсюда зимой вся Чара была видна как на ладони, и по трубам, из которых шёл дым, можно было пересчитать количество домов. Я же отправлялась в гости к ним в июне. Горы в это время были усыпаны цветами, которые росли даже на камнях. Потом уже я узнала, что это кашкара из рододендроновых цветёт, много было жёлтых маков. Детские воспоминания особенно цепкие, и, увы, такой красоты я больше никогда и нигде не встречала. Дом у Бурманжиновых был добротный, стояли кровати, стол, комод, а на комоде патефон и пластинки. Эти были песни из кинофильма «Свадьба в Малиновке» и М. Бернеса. Дядя Ваня был постоянно на работе, мы его очень редко видели: приходил – мы уже спали, уходил – мы ещё спали, а тётя Валя была шустрая и, казалось, везде успевала. Она была очень милой женщиной, и улыбка не сходила с её лица. Затем, как я помню, участок Западный закрыли, и семья переехала в Читу, но дядя Ваня дома находиться не мог. Город был не для него, и когда ему становилось скучно, он собирал рюкзак и уезжал в тайгу. Только лес и горы ему давали душевный покой. y yван Гаврилович ещё долгие годы трудился на севере. Тётя Валя следовала за ним, как ниточка за иголочкой. Постоянные переезды их не страшили. Дядя Ваня продолжал работать взрывником, строил дорогу на Чину, а когда стал часто болеть, перешёл в сторожа. Похоронен Иван Гаврилович Бурманжинов в Чите. Реабилитирован он в 1991 году посмертно. Жена, Валентина Иннокентьевна, покоится в Чаре. Последние годы она проживала в семье дочери, Татьяны. …Некоторые из нас считают, что ворошить прошлое — непатриотично. Убеждена, что такое мнение ошибочно. Наоборот, очень важно не забывать то время хотя бы для того, чтобы оно никогда не повторилось.
«Нельзя любить Родину, не любя Истину. Не отличая добро от зла, правду от неправды, изуверство от человечности. Ведь только свободный человек может быть подлинным патриотом»!
Наши родители, пройдя страшные лагеря, оставались до конца своих дней светлыми и добрыми людьми, они не озлобились, не ушли в себя. Вот ещё почему так важно вспоминать и говорить о них, восхищаться ими. Они действительно достойны нашей памяти…
Фото из личного архива Л.Я. Макогончук
