На рубеже веков я попала на Аляску – северный штат США. Там проходила конференция коренных народов мира.
Прерванное интервью
В Анкоридж собрались и съехались аборигены Аляски, Южной Америки, Канады, Африки, прибыла делегация москвичей (представителей элиты коренных северных народов, давно перебравшихся в столицу и получивших московскую прописку). В зале и на дискуссионных площадках я москвичей, правда, не видела. «Ищи их в лавках с товаром», – посоветовали русские эмигранты. В эти дни в универмагах были колоссальные скидки… На прощальном банкете москвичи присутствовали.
А я пыталась объять необъятное – побеседовать с представителями этносов с разных континентов. Но для начала русские эмигранты устроили для меня встречу с шаманом индейского племени навахо.
Шаманом оказался сорокалетний могучий на вид мужчина ростом под два метра, с грубыми рублеными чертами лица и квадратной фигурой; его иссиня-чёрные волосы – неожиданно жидкие – были заплетены в косичку. Мы беседовали около часа – без переводчика. Возможно, он не очень хорошо понимал мой английский. Я спрашивала одно, он рассказывал совершенно другое. Или вообще уходил от ответа.
На вопрос, в чём сходство и различие техник африканской религии вуду и индейских шаманов, отмолчался.
Попросила его рассказать, для чего в шаманских ритуалах применяются жертвоприношения.
– Это как подарок. Чтобы расположить к себе невидимых духов, с которыми общается шаман. Можно окропить землю спиртным, этого достаточно.
Но в древности индейцы приносили в жертву младенцев, если просили дождя при засухе, напомнила ему.
Снова молчание в ответ.
Я спросила, известна ли ему практика «сновидения», когда шаман концентрирует внутреннюю энергию и запрашивает себе сны по заказу. Сновидец может увидеть во сне события прошлого или будущего. Этой практикой владели праотцы наших эвенков.
– Нет. Это очень древняя практика. Но индейцы придают большое значение снам. Во сне умершие предки могут предостеречь живых родственников о грядущих несчастьях. Такие сны может увидеть любой человек.
В ответ на мой вопрос, как на Земле появилась жизнь, индеец достал из кармана горстку зерна. Показал мне.
– Видишь? Эти зёрна на самом деле послание иных миров. Их принёс на Землю космический вихрь. Подумай над этим. Зачем ветер принёс их?.. Для нас, индейцев, зерно символизирует жизнь. Мы, люди, как пшеница из зёрен, тоже произросли из космического семени.
На вопрос, какую миссию в наши дни несут индейские шаманы, ответил сухо: «Выполняем обряд очищения. От скверны. От дурных мыслей – своих и чужих. В вигваме – а теперь нередко в обычной палатке – накаляем камни, и люди нашего племени над паром очищают свою ауру от негатива».
Я решилась обратиться к больной теме:
– Пьянство – бич наших, российских, коренных северных народов. Прежде, в шаманскую эру, у эвенков существовало табу на употребление галлюциногенного зелья – настойки из ядовитых грибов-мухоморов. Теперь духовных наставников – саманов – нет, и этот запрет забыт. Водка, а то и угощение мухоморами, уносят до срока многие жизни… Существует ли в вашем племени навахо табу на употребление алкоголя и наркотиков? В силах ли современные индейские шаманы пресечь пьянство соплеменников?
Видимо, мой вопрос почему-то показался обидным или бестактным моему собеседнику. В Анкоридже в эти дни были введены усиленные наряды полиции: на улицах города нередко появлялись пьяные, агрессивные под действием алкогольных паров гости форума – индейцы.
Он резко наклонился к моему лицу. Втянул в себя воздух. Потом, помедлив, выдохнул. Спросил с угрозой в голосе:
– Знаешь, что я сейчас сделал? Забрал твоё дыхание (жизнь). – И с вызовом посмотрел на меня. Хмыкнул: – Вернул. А мог бы… Мы, избранные духами, большой силой владеем.
Но я не просила его демонстрировать своё умение! Прервала интервью.
Два года спустя мне удалось посетить селение племени индейцев навахо. Шаманом там был совсем другой человек – старик, очень закрытый; он словно ставил завесу между собой и собеседником. Избегал встретиться взглядом. Невольно вспомнила рассказ восьмидесятилетней Анфисы Мальчакитовой, эвенкийки-сказительницы из Кюсть-Кемды: «В детстве мать водила нас, ребятишек, к шаманке. Удаганка, женщина, беседующая с огнём, не показывалась нам из чума, разговаривала через полог. Мать позже объяснила, что в момент считывания информации она ненароком может высосать (забрать) жизненную энергию человека – через глаза».
Старик-шаман из племени индейцев навахо сказал мне, что не припомнит среди своих последователей моего знакомца N, индейца с жиденькой косой. Добавил: «Бывают сильные шаманы, что могут видеть прошлое и будущее; есть шаманы-целители; а есть и такие, кто выдаёт себя за знатоков шаманских практик. Их опасайся. Они могут навредить человеку по незнанию».
Индейцы племени навахо – футбольные фанаты
Два года спустя мне представилась возможность посетить племена индейцев Южной Америки. Я гостила в штате Нью-Мексика у журналиста индейского национального радио Джо Гохохате. В субботний день он сказал: «Отправимся к навахо. У них сегодня представление для туристов. Будут танцы, продажа глиняных сосудов. В резервации этим на жизнь зарабатывают».
Едем уже два часа по однообразной каменистой, будто выжженной напалмом пустыне. Но вот вдоль дороги появляются скалы причудливой формы: одна из них точь-в-точь печная труба на руинах дома, а эта скала напоминает изогнутую от боли человеческую фигуру… Прошу остановить машину. Хватаюсь за фотоаппарат. Гохохате, мой спутник – индеец по национальности, – останавливает меня: «Земли – собственность племени навахо. Фотографировать можно только за плату. На гостевой площадке, когда приедем, внесёшь плату и на обратном пути сделаешь снимки… Иначе офицер полиции разобьёт твою фотокамеру».
Ещё через час опять прошу остановить машину. На вершине одной из скал заметила одинокий домик, сложенный из камней, вместо крыши – каменная плита. Но не это поразило меня, а отсутствие вблизи скальной гряды какого-либо водоёма. Как хозяева каменной обители на вершине горы добывают воду? Как отапливают своё жилище? Как, наконец, старики взбираются на гору – к себе домой? Тут без альпинистского снаряжения не обойтись.
Джо смотрит на меня недоумевающе:
– Хозяин дома, наверное, увидел место для строительства своего дома во сне. Поэтому и взобрался на скалу. Воду запасает во время дождей. А в засуху… есть же автотранспорт, привозит в канистрах из резервации. Ну а старики, если живут в горах, вполне счастливы: так они ближе к богам.
Наконец добрались до гостевой площадки – утрамбованной земляной квадратной площади размером 500 на 500 метров, вдоль которой стояли лотки с масками, керамической посудой, шитьём. Но продавцов не видно. Нас встретила женщина, оставленная присматривать за порядком. Она развела руками: «Представления сегодня не будет: старейшины собрали всех индейцев на совет». Но на ухо Гохохате (они знакомы) прошептала: «Забыл? Сегодня прямая трансляция футбольного матча с чемпионата мира. Все наши к телеящикам прильнули… Не до туристов».
– Но в туалет-то можно?! – взмолилась я. – Всё-таки три часа на колёсах только в одну сторону пылили, и ещё предстоит возвращение в Альбукерке.
– Нет. Туалет платный. А касса сегодня закрыта.
Гохохате в обратный путь поехал другой дорогой. Обронил: «Не так далеко индейское казино». Видимо, посочувствовал мне: там-то туалет наверняка открыт.
У здания с куполообразной крышей, внешне напоминающего обсерваторию, мы увидели скопление машин различных марок, судя по номерам – из разных стран.
– Ого! Я такое множество автомобилей видела лишь на «толчке», где идёт купля-продажа машин.
– Это что! – усмехнулся Гохохате. – Сейчас мёртвый сезон. Видела бы ты, сколько туристов съезжается к нам в казино в летнее время. Судьбу попытать да куш сорвать. Тут и белые американцы из других штатов, и жители Канады, Франции, Италии, Швейцарии. Наше казино очень популярно. Не меньше, чем в Лас-Вегасе.
Оказалось, казино принадлежит индейцам племени пуэбло. Не всем выпадает такая удача: доход от казино не облагается налогом. Им всецело может распоряжаться само племя.
Но прежде нужно доказать, что индейцы имеют на это право. На землях, где они проживают в настоящее время, есть могилы их предков, сохранились древние тотемы, руины городов праотцев. Индейцы племени пуэбло сумели отстоять свои права.
– Этого мало, – подчёркивает Джо. – Необходим грамотный и честный экономический директор. Иначе можно быстро обанкротиться, так случалось в индейских племенах не раз. Но индейцы пуэбло поручили вести бизнес человеку с высшим экономическим образованием, он окончил университет в Гарварде. У него ни один цент на ветер не уходит.
В казино я подошла к одному из игровых автоматов, за две минуты проиграла пять долларов и потеряла всякий интерес к игре. Да и сумрак в помещении, яркие вспышки света, как на ночной дискотеке, выкрики крупье, взвинченные посетители создавали обстановку, в которой человек быстро теряет представление о реальности и погружается в зыбкий призрачный мир… На свежем воздухе, под лучами апрельского ещё слабо греющего солнца, я отдышалась.
– Индейцы сами не делают ставки, лишь обслуживают посетителей, – обрисовал обстановку мой гид.
Но Гохохате явно кривил душой. У лота, где разыгрывался автомобиль, я заметила индейцев, закусивших, как говорится, удила… Они были готовы рисковать, ставить на кон последний цент из своих карманов.
На следующее утро Гохохате опять завёл машину. Сказал: «Садись. Едем к индейцам пуэбло. Там нас примут… Я вчера специально в казино заехал, предупредил о визите». Оп-па! Получается, мои страдания были совершенно ни при чём.
Откровения старца Макапии
По дороге мой приятель и коллега Гохохате (он – корреспондент индейского радио) опять инструктировал меня:
– Индейцы не любят, когда их снимают на фотоаппарат или видеокамеру. Не терпят, когда изучают, словно под микроскопом. Мы не подопытные зверюшки… А гостям всегда рады.
Впрочем, и тут нужно сделать оговорку. В резервациях живут закрыто. Посторонних зевак к себе не подпускают. Разве что на гостевую площадку – за пределами резервации. С журналистами – белыми! – общаться не любят. Но гордятся своими собственными работниками пера и слова (радиожурналистами). Белых писателей, пишущих об индейских племенах, воспринимают скептически. С 2000 года у них брошен клич: «Довольно записанных с наших слов рассказов!» И на самом деле, в Америке за последние тринадцать лет опубликовано немало талантливых поэм и новелл авторов-индейцев.
В резервации племени пуэбло, правда, в конце 20-го века было сделано исключение… для команды врачей из Советского Союза. Медики, по приглашению индейцев, изучали причины повального диабета среди людей этого племени. Их вывод: причина в отказе от подвижного образа жизни, от привычного сыроедения. И, к слову сказать, к рекомендациям советских эндокринологов и диетологов по питанию и образу жизни резерванты отнеслись со вниманием – в этом я убедилась воочию.
По книгам об индейцах, прочитанным в детстве и отрочестве, я представляла резервацию каким-то лагерем за колючей проволокой. Всё не так. Никаких ограждений. Это обычное поселение, где стены домов сложены из камней и сверху скреплены глиной, наверху – каменная плита. Лишь два строения иные. Католическая церковь построена по обычным канонам, ничем не отличается от двойников по всему миру. И просторное помещение для проведения индейских ритуалов не каменное, а деревянное. Но внутри него мне не удалось побывать. Это территория шамана.
Но всё по порядку. Путь до места обитания племени пуэбло не близкий. Мы выехали из Альбукерке рано утром, прибыли к полудню. В резервации в это время проводился обряд обновления жизни. На ритуальной площадке, напоминающей наш сельский стадион под открытым небом, собрались все мужчины племени от десяти до пятидесяти лет. Несмотря на довольно прохладную погоду, на них лишь набедренная повязка из зелёных растений. Шаман раздавал участникам ритуала зёрна злаковых растений, они натирались ими и под звуки бубна, приплясывая, вели круговой танец. Через полчаса по их плечам и спинам струился пот. Шаман делал знак: перерыв. Танцоры уходили в деревянное крытое строение – отдохнуть. Зрители – старики и женщины племени, они сидели на скамейках по обеим сторонам площадки – в это время подносили подарки родителям участников ритуала – их отпрыски «трудились» на благо всего племени. Среди подарков я заметила чайные и постельные наборы, то есть нужные в домашнем хозяйстве предметы. А потом помощники шамана вынесли клетку, выпустили из неё на поле кролика. И малышня с криками и визгом принялась гоняться за ним. Кролик достался самому ловкому ребёнку. Радость его семьи была при этом не наигранной! Их ждал праздничный ужин из крольчатины… Перерыв окончен. На ритуальной площадке вновь танцоры. И так весь день – от восхода солнца до заката.
Среди участников ритуала заметила людей среднего возраста и молодых парней с неестественной полнотой – явным спутником диабета. Им такая физическая нагрузка (танцы) не помешает. А вот ребятня в резервации на вид здоровая, жизнерадостная. Похоже, от своих детей индейцы угрозу диабета стремятся отвести. Подвижные игры хорошее подспорье при этом.
Незаметно разглядываю женщин. Внешне напоминают цыганок. Да и одеты на цыганский манер – в длинных свободных юбках из шёлка, на шее монисто. У отдельных модниц на плечи накинуты расписные кашемировые шали с кистями.
Стив Рирден, экономический босс племени, приглашает Гохохате и меня к себе домой на ужин. Оказывается, они с Гохохате – одноклассники, выросли в этой резервации, посещали одну и ту же школу. Дом Рирдена внешне ничем не отличается от остальных – такая же мазанка. Но внутри нашпигован последними достижениями техники. Я заметила стиральную машинку-автомат, холодильные камеры, на стене – домашний кинотеатр, на рабочем столе – ноутбук. У мазанки – дорогая автомашина. Впрочем, автомашины были припаркованы и к другим мазанкам. К некоторым – по два-три автомобиля. Ещё одно открытие: индейцы не так и бедны.
Нас приглашают за стол. Угощают национальной пищей – очень острой. За столом, кроме нас, гостей, Стив с женой и его старый отец – Макапия.
Время неумолимо иссушило старца: кажется, что он начисто лишён мышц. Лишь костяк, облачённый в свободную тогу. Время вырыло глубокие морщины и на его лице. Глаза запавшие, хотя всё ещё пытливые и зоркие. Но авторитет у него, похоже, непререкаемый. Когда старик говорит, все замолкают и почтительно слушают. У главы семейства накопились вопросы ко мне: почему вы, белые, эксплуатируете недра земель, принадлежащих аборигенам, и не платите им за это? Почему вы, белые, вырубаете леса? Взамен придёт пустыня. Придут засухи, а с ними – болезни.
Похоже, я для него ассоциируюсь со всеми белыми людьми на планете Земля, и мне предстоит дать ответ за всех… Но старец не ждёт моих возражений и аргументов. Продолжает обличительную речь:
– В былые годы мы охотились на бизонов, объезжали диких скакунов. И пищей нам служило мясо бизонов. Тогда о том, что сахар примется пожирать нас изнутри, не было речи. Но на наши земли пришли вы, белые охотники, истребили бизонов. Потом истребили наши леса. Вы загнали нас в резервации, заставили есть мучные изделия, лечиться синтетическими пилюлями.
– Знаешь, в чём разница между вами, белыми, и нами, индейцами? Вы молитесь доллару, мы – Природе.
– Идём со мной! – властно произносит он.
Макапия поднялся из-за стола, провёл меня на свою половину жилища. Оглядываю пустое помещение. Лишь утрамбованный земляной пол, на нём расстелена звериная шкура – видимо, это постель старика. На стенах развешаны пучки высушенных трав.
– Человеку нужно немногое. Тёплая лежанка да мир за стенами жилища, на который никто не посягнет, – усмехается старик-индеец.
И продолжает то ли наставления, то ли прорицания:
– Вы, белые люди, истребляете леса. А Природа в ответ мстит… Скоро… уже скоро… возмездие и болезни придут к вам с Неба. Ваши доктора не скоро найдут нужные лекарства. Многие умрут. Многие сгинут в водах потопа.
– Старец Макапия – индейский прорицатель, – объяснил мне Гохохате. – Как Ванга из Болгарии. Он помнит прошлое, что было ещё задолго до него. И предвидит грядущие события… Почему-то решил открыть тебе будущее твоей страны. Ты просто запомни его слова.
Перед отъездом из резервации меня окружили женщины индейского племени. Специально поджидали у входа в мазанку своего босса, экономического директора резервации. Они решили воспользоваться оказией: «Слышали, у вас за океаном кашемировые шали до смешного дешёвые, тут же (в Америке) одна штука тысячу долларов стоит. С ума сойти!» Мне поступило тридцать заказов, не меньше.
И я поняла: мы, женщины разных рас и с разных континентов, очень похожи. Цвет кожи разный, но желание быть привлекательными и стремление видеть свою семью благополучной, а детей – здоровыми, объединяет нас.
Фото автора
