Геология увлекла его с юности, он с удовольствием занимался в геологическом кружке Львовской станции юных туристов. После школы два года трудился рабочим геофизической экспедиции. В 1965 году Владимир Павлык окончил геологический факультет Львовского госуниверситета. Три производственных практики и последующие за ними двадцать шесть полевых сезонов он отдал забайкальскому северу. Желание писать, как признаётся автор, – это стремление поделиться со своими близкими и коллегами впечатлениями от встреч, случившихся в жизни.
«Северная правда» начинает публикацию очерков Владимира Николаевича Павлыка. Как признаётся автор – это его «неоплаченные счета», его долг, который он возвращает тем, от кого взял в своей жизни очень много. Это его потребность низко поклониться коллегам за всё то, что они дали ему. Отдельная благодарность Галине Давыденко, которая любезно предоставила нам для публикации отрывки из очерков В.Н. Павлыка «Мои деды».
Дед Филиппыч
Июль 1968 года. Мы лезем наверх.
Нестерпимо жжёт солнце, жажда высушила наши глотки. Пот заливает глаза, мошка забивается в нос, рот, першит в горле, сбивая дыхание, нещадно жалит во все части тела, особенно ей нравится проникать под ремень брюк, под лямки рюкзака, в сапоги. Но укрыться от жары негде – склон горы густо зарос кедровым стлаником. Высота его только местами превышает два метра, внизу у корней тенисто, но шагать по стланику приходится поверху, то есть не по земле, а наступая на нижние части стелящихся крупных веток. Тяжёлый рюкзак тянет вниз, равновесие часто теряется, и мы оказываемся внизу, среди переплетённых корней. Запас воды во фляжках есть, она маняще булькает в рюкзаках, но пить нельзя: стоит сделать один маленький глоток воды и – конец, остановиться будет уже невозможно. Выручить может лишь кружка горячего крепкого чая, но до обеда ещё далеко. И мы упорно лезем вверх, на нужную высоту.
Под и над нами – склон горы Шаман, самой высокой вершины восточной части Южно-Муйского хребта. Её высота 2363 метра над уровнем моря. Мы начали подъём рано утром от нашего базового лагеря на устье реки Таксима – правого притока реки Витим – с отметки 487 метров. Значит, набрать надо около двух километров.
Ясно, что за световой день мы, учитывая проходимость, с таким превышением не справимся, придётся ночевать. Для ночёвки я наметил верхнюю границу стланика, где можно собрать маломальские дрова для костра. Выше сплошные курумники – крупноглыбовые развалы пород тёмно-коричневого цвета. Это гипербазиты – древние образования, часто содержащие в своём составе такие нужные металлы, как хром, никель, платину. Именно с целью поисков таких руд, а заодно и медистых песчаников, работает мой отряд, состоящий из двух человек.
«Зачислить Гричанова Григория Филипповича маршрутным рабочим в Таксиминский поисковый отряд. Оплата согласно тарифной сетки…». Филиппычу – под шестьдесят. Много лет он работает в экспедиции проходчиком канав на разведке Удоканского медного месторождения и с гордостью отзывается на имя Дед. Узнав весной, что меня направляют в район Витима, он запросился в отряд маршрутным рабочим. Хочу, мол, отдохнуть от тяжёлых канав. А «отдых» – это сотни километров маршрутов, тяжёлые рюкзаки с пробами и образцами пород, гнус и прочие «удовольствия» полевой жизни. Несколько дней ходил за мной по пятам, и я не смог ему отказать. И надо отметить, что ни сейчас, ни до конца сезона я не пожалел о своём решении.
Вместе с нами в устье Таксимо организовала свой базовый лагерь Таксиминская геологосъёмочная партия, руководил которой Игорь Турчинов. Шесть лет тому назад свою первую производственную практику я проходил в его партии. Старшим геологом здесь Виктор Безпечинский, которого я всегда считаю своим первым геологическим Учителем. Мы с Филиппычем, естественно, не обособились, поставили свою палатку рядом и встали «на полное довольствие» коллег.
Итак, мы упорно лезем наверх.
Неделю тому назад Витя Безпечинский в геологическом маршруте увидел на восточном склоне горы Шаман почти полностью сохранившийся самолёт. Об этом самолёте нам рассказывал местный житель Георгий Бельдюсов. Весной, перед полевым сезоном, Игорь Анатольевич принял его на работу проводником-мотористом, так как он вырос на Витиме и прекрасно знает фарватер этой реки и все её пороги. Сейчас со своей семьёй он живёт в пятнадцати километрах ниже нашей базы в Спицино.
Когда-то большая и дружная семья Бельдюсовых жила в Астраханской области, жила зажиточно (у отца было три сына), считалась середняцкой, но в 30-х годах была раскулачена и выслана в Сибирь. Сначала их поселили в селе Неляты на Витиме. Позже отца назначили лесником и для жилья определили пустующий тогда посёлок Спицино, вольготно разместившийся на высоком правом берегу Витима, там, где эта река вырывается на простор после Шаманских порогов и перекатов. Вместе с сыновьями Яков Бельдюсов срубил большой просторный дом, баню. На лодке с шестом несколько лет они возили с Муйской долины вверх по течению плодородный чернозём и разбили у дома большой огород. А жена его, Анна Ивановна, сумев пронести в ссылку (как она говорила – на груди) и сохранить мешочки с приволжскими семенами астраханских помидоров, огурцов, арбузов и другой зелени, занялась разведением овощей. Гера родился на Витиме за год до начала Великой Отечественной войны. Братья его погибли на фронте, а отец умер в 50-х годах. К тому времени когда я познакомился с этой семьёй, Гера с женой Дусей, эвенкийкой по национальности, пятью ребятишками и Анной Ивановной, слава об огороде которой распространилась до всему Витиму, так и жили обособленно, рыбачили, зимой охотились, держали скот – несколько коров, свиней и лошадей. В 80-х годах эту семью опять «раскулачили», принудительно переселив обратно в Неляты. Вскоре Анна Ивановна умерла, Гера работал некоторое время в Муйской лесоохране, постепенно спился и умер. Та же судьба была уготована и его жене Дусе. (Сейчас на том месте, где была их усадьба, пусто. Лишь стоит над крутым обрывом старый одинокий кедр, посаженный ещё до войны старшим Бельдюсовым и переживший все бури и невзгоды. А чуть выше через Витим построен бамовский железнодорожный мост, соединяющий Бурятию и Забайкалье).
Гера рассказывал нам, что в декабре 1940 года в район вершины горы Шаман упал потерпевший аварию гидросамолёт изыскателей довоенного БАМа. Местные жители называли его почему-то «Дуглас». Самолёт был оборудован лыжами для посадки на снег и возвращался на базу в село Неляты. Вот как описывает это событие командир самолёта Анатолий Семёнович Шведовский:
«Внезапно самолёт попал в сильный снежный заряд. Стало темно. Вокруг вспыхивали разряды молний. Шли вслепую. Самолёт швыряло из стороны в сторону. Дело могло кончиться плохо. И тут в просвете облаков я увидел заснеженный склон горы. Решил рискнуть сесть. Позже, много раз вспоминая этот момент, я приходил к одному и тому же выводу: если бы я специально хотел посадить машину на Шамане, то это мне бы не удалось. Шквальный ветер, кромешная тьма, пурга и многопудовые валуны и глыбы не оставляли для благополучной посадки никаких шансов. Но мы сели и уцелели. Правда, у машины отвалились хвост и концы у крыльев. Штурмана Роберта Пастернака при ударе о камни выбросило метров на двадцать, и он сломал ногу. Самолёт упал чуть ниже вершины горы в кар (чашеобразную выемку на склоне), плотно забитый снегом. Нас спасло это и ещё то, что сильный встречный ветер затормозил машину. Я приказал радисту и бортмеханику спускаться вниз за помощью. Но прежде мы оторвали от дна фюзеляжа деревянный настил, положили на него раненного штурмана, а из чехла соорудили что-то вроде палатки. Лишь на второй день мои товарищи, сильно обморозившись, спустились на лёд реки Витим, где их встретила поисковая группа (вёл спасателей отец Геры). А я, как мог, согревал своего товарища, кормил его замёрзшими сыром, сахаром и маслом, сам держась на махорке. Лишь через пять дней мы услышали шаги и человеческие голоса. А через несколько часов наступил новый 1941 год». (Из книги Сергея Богатко «Особая группа НКВД», 2004 г.).
После рассказов Виктора и Геры мой Филиппыч «заболел» этим самолётом и начал нудить: пойдём да пойдём, давай сходим, ну что тебе стоит, всего два-три дня потеряем. Надо сказать, что особой нужды ходить туда, повторяя уже пройденный маршрут Безпечинского, у меня не было. Но ведь и самому интересно. Особенно после того, как Дед, выспросив подробности у Виктора, безапелляционно заявил – это не «Дуглас», это какой-то другой самолёт. И я сдался. Тем более, что почти три недели до этого мы работали без отдыха и могли позволить себе расслабиться, «сбегав» на гору. Расслабиться хотелось, правда, любимой рыбалкой, но… Сборы были недолги. С вечера собрались и рано утром вышли.
Владимир ПАВЛЫК
Фото из открытых источников
Продолжение очерка можно прочитать здесь
