Педагог-психолог Сергей Пушкарёв: впечатления после работы в Каларском округе  0+

В конце октября в Каларский округ приезжала команда центра медико-социальной реабилитации «Росток».

Мы встретились с клиническим психологом, педагогом-психологом и нейро­психологом Сергеем Юрьевичем Пушкарёвым, чтобы узнать, как строится работа с особенными детьми, какие методы помогают достигать доверия и прогресса и почему каждое занятие с ребёнком превращается в маленькую, но значимую победу.

– Сергей Юрьевич, расскажите, как вы пришли к профессии психолога?

– Мой путь к профессии был осознанным и поступательным. Ещё в юности меня интересовала психика человека и внутренний мир людей. Я всегда хотел разбираться в причинах поведения, помогать людям с трудными состоя­ниями и искать индивидуальные пути адаптации и развития. После университета я сразу выбрал работу, связанную с психологической помощью детям и взрослым.

– И как развивалась ваша практика дальше?

– Довольно быстро я понял, что для эффективной работы нужно не только теоретическое образование, но и клиническое понимание психических процессов. Поэтому я прошёл переподготовку по направлению психолог-психотерапевт и некоторое время работал во взрослой психиатрической больнице имени Кандинского. Работа с пациентами с тяжёлыми расстройствами дала мне понимание закономерностей развития патологии, роли медикаментозного лечения и возможностей психологического сопровождения. Этот опыт стал фундаментом для моей дальнейшей специализации.

Позже я вернулся к работе с детьми уже с более широким спектром знаний. Параллельно проходил курсы повышения квалификации по детской и педагогической психологии, нейропсихологии и патопсихологии. Всё это позволило выстроить целостный подход, где сочетаются клиническая строгость и гуманистическое понимание личности ребёнка.

– Чем вы занимаетесь в цент­ре медико-социальной реабилитации «Росток»?

– Я работаю с детьми с различными особенностями развития: расстройствами аутистического спектра, ДЦП, задержкой психоречевого развития, эмоционально-волевыми и личностными нарушениями. В практике встречаются как лёгкие, так и выраженные формы нарушений. Я провожу индивидуальные и групповые занятия, диагностические процедуры, консультирую родителей и педагогов.

Основная задача – помочь ребёнку адаптироваться к социальной среде, научить взаимодействовать с другими, сформировать базовые навыки саморегуляции и уверенности. Мы уделяем особое внимание сохранным функциям психики: памяти, вниманию, мышлению, моторике и сенсорным системам. Именно на этих «точках опоры» строится восстановление и развитие ребёнка.

– Как вы выстраиваете командную работу?

– Командная работа – это ключ. Психолог, дефектолог, логопед, физиотерапевт, педиатр, невролог и психиатр – все мы взаимодействуем. Психологические проявления невозможно отделить от медицинских причин, поэтому только совместная работа даёт устойчивый результат. В нашем центре мы активно выстраиваем междисцип­линарный подход, где каждый специалист дополняет другого.

– Как устанавливается контакт с ребёнком?

– Моя методика строится на индивидуальном подходе, постепенном установлении контакта и безусловном принятии ребёнка. Любое взаимодействие начинается с доверия – это условие прогресса. Перед занятием я стараюсь создать ощущение безопасности и предсказуемости. Первое знакомство проходит не в кабинете, а в общих пространствах: в коридоре, на игровой площадке, в сенсорной комнате. Так ребёнок привыкает к моему голосу и манере общения, страхи и напряжение минимизируются. Если ребёнок замкнут, тревожен или не готов к контакту, я не оказываю давления. Начинаю заниматься рядом, давая ему возможность наблюдать и постепенно включиться в процесс. Такой подход требует терпения, но создаёт устойчивое доверие и внутреннее согласие ребёнка на взаимодействие.

– Какие методы и упражнения вы используете в работе?

– Работа строится через простые, телесно ориентированные формы деятельности: игры, упражнения с предметами, рисование, моторные задания. Мы используем элементы нейропсихологической коррекции – упражнения на межполушарное взаимодействие, развитие пространственных представлений, зрительно-моторной координации. Занятия постепенно усложняются, добавляются когнитивные и коммуникативные элементы.

Диагностика включает несколько направлений: клинико-психологическое обследование для определения структуры дефекта, особенностей познавательных процессов, эмоциональной сферы и мотивации, а также нейропсихологическое тестирование для понимания, какие функциональные системы мозга требуют коррекции.

Количество встреч зависит от особенностей ребёнка и целей работы. Иногда контакт устанавливается уже на первом занятии, иногда требуется несколько недель системного наблюдения. Важно учитывать предыдущий опыт ребёнка – если были травматические встречи с врачами или педагогами, процесс адаптации может занять больше времени.

– Как оценивается динамика ребёнка?

– Мы оцениваем прогресс не только по результатам тестов, но и по поведенческим признакам: зрительный контакт, концентрация внимания, усидчивость, готовность к диалогу, инициативность. Важна активность семьи: родители получают рекомендации по организации домашнего режима, особенностям общения, поощрениям и коррекции поведения.

– Много внимания уделяется работе с родителями?

– Да, я помогаю родителям понять диагноз, принять особенности ребёнка и увидеть реальные пути помощи. Родители проходят стадии от отрицания и тревоги к принятию и сотрудничеству. Часто сталкиваюсь с двумя крайностями: полное отрицание проб­лемы и попытки доказать, что ребёнок «обычный», и гиперопека, когда его стремятся изолировать от любых трудностей. Обе позиции мешают прогрессу. Я учу родителей строить адекватные границы и поддерживающее общение, чтобы ребёнок мог развивать самостоятельность.

– Работа с детьми с тяжёлыми нарушениями развития требует эмоциональной устойчивости?

– Да, это эмоционально зат­ратная сфера. Периоды усталости и сомнений бывают у каждого специалиста. Энергия возвращается, когда видишь реальные изменения – улыбку ребёнка, новый навык, улучшение речи, проявление интереса к миру. Я поддерживаю себя через профессиональные супервизии, общение с коллегами, участие в методических семинарах. Эмоционально устойчивый психолог может быть полезным своим подопечным.

– Есть ли дети, которые особенно вдохновляют вас?

– Дети с ДЦП удивительно сильны духом – они радуются даже малым успехам и заражают этим взрослых. Дети с расстройствами аутистического спектра поражают нестандартным мышлением – они замечают то, что ускользает от других, и при правильном подходе способны на огромный прогресс. Любая динамика – результат совместных усилий семьи и специалистов.

– Вы также участвуете в выездных инклюзивных программах?

– Да, мы приезжаем в отдалённые районы, где нет узких специалистов. Там проводим диагностику, даём рекомендации, обучаем родителей и педагогов. Для многих семей это единственная возможность получить квалифицированную помощь и корректировать развитие ребёнка.

– Какие результаты вы наблюдаете в Каларском округе?

– Это уже мой четвёртый визит. За это время многие дети, которые раньше были насторожены и замк­нуты, стали открытыми, уверенными и активными. Родители и учителя отмечают, что дети быстрее усваивают навыки, проявляют самостоятельность и эмоциональную устойчивость, а трудные когда-то задачи осваиваются легче. Прогресс очевиден.

– Чему вас учат дети с особыми потребностями?

– Дети учат нас видеть жизнь иначе. Они показывают, что маленькие победы могут быть значимыми и что каждый ребёнок способен раскрыть свои возможности при поддержке специалистов и семь­и.

Приезды «Ростка» показывают, что успех реабилитации – это результат слаженной работы всей команды специалистов, родителей и педагогов. И чем больше таких встреч, тем заметнее, что каждый ребёнок здесь получает шанс раскрыть свои возможности, а со временем маленькие победы превращаются в уверенные шаги к полноценной жизни.