В 2024 году в нашей стране будут отмечать знаковое событие – пятидесятилетие начала строительства Байкало-Амурской магистрали. Для нашего округа эта дата особо значима, ведь именно здесь когда-то состоялась золотая стыковка, многие наши сёла и посёлки появились именно благодаря БАМу.
Когда-то говорили: главное богатство БАМа – его люди. Это действительно так. Сколько в наших посёлках семей, которые или создавались здесь, на строительстве магистрали, или совсем молодыми и неокрепшими приезжали на стройку и проходили вместе все испытания, крепнув, рожая детей. И, что самое удивительное, большинство из тех бамовских семей живут на каларской земле по сей день. И уже со светлой грустью вспоминают те времена. Более того, такие семьи сумели привить бесконечную любовь к этому краю не только своим детям, но и внукам. Сегодня среди нас живут целые династии, преданные родной железке и БАМу.
Татьяна Леонидовна и Валерий Фёдорович Мишенковы – яркий пример такой семьи. Сорок один год они живут в любви и согласии в Новой Чаре. Сами практически всю жизнь проработавшие на железной дороге (он – составителем поездов, она – приёмосдатчиком), они сумели и сына с дочерью направить по своим стопам, а сегодня уже и старшая внучка (всего у Мишенковых три внучки и внук) работает дежурной по станции Сакукан-Саликит. А как же всё начиналось? Рассказывает об этом Татьяна Леонидовна охотно и подробно, словно всё произошло только вчера и нет за плечами сорока с лишним лет совместной жизни.
– Вся наша жизнь – это железная дорога. Сами мы из Казахстана и там тоже на железке работали, да и познакомились буквально на станции, в 1973 году. Ну, как говорится, женихались недолго, уже через три месяца, в начале1974-го, в ЗАГС отправились. Почему так быстро? Ну, во-первых, Валера у меня смолоду серьёзный да обстоятельный был: чего, говорит, кота за хвост тянуть. А во-вторых, не поверите, мама поедом заела. Мне ж тогда уже двадцать лет было, по тем временам уже давно пора замужем быть. А я всё выбирала. Вот мама как с Валерой познакомилась, так каждый день мне выговаривать начала, мол, чего тянешь, перестарком хочешь остаться, ну сиди, сиди, выбирай, довыбираешься… Вот и поженились.
И стали Мишенковы жить-поживать. В 1975 году родился сын Сергей, спустя ещё пять лет – дочка Наташа. К тому времени слово «БАМ» уже вовсю гремело по всему СССР. Попасть туда стремились многие: кто рвался за романтикой, кто за хорошим заработком. Валерий оказался из первой категории. Когда родственники, к тому времени уже обосновавшиеся в Новой Чаре, позвали его, дескать, что киснешь, айда на стройку века, он, недолго раздумывая, получил расчёт и поехал покорять таёжные просторы. Поначалу решили: дети маленькие, куда их в такие условия, пусть Татьяна остаётся в Казахстане. Но что это за семья, когда муж на одном краю географии, а жена на другом? И в конце 1981 года Татьяна Леонидовна вместе с пятилетним Серёжей и Наташей, которой было чуть больше двух лет, отправилась в Чару.
– Как добирались – страшно вспомнить, – говорит Татьяна Леонидовна. – Сначала семь суток поездом до Читы. А в дороге у меня Наталья заболела сильно. Температура, рвота, понос. В Читу не успели въехать, сразу её в больницу отправили, в инфекционку. Мы с Серёжкой – в гостиницу. Оттуда я в Чару телеграмму дала: приезжай скорей, у нас такая беда. День, два проходит, в ответ тишина. Я уж и плачу, и ругаюсь про себя. И тут в один день иду по коридору гостиничному – навстречу леший какой-то. Борода на всю грудь, тулуп, унты. Идёт и рукой мне машет. Я думаю: это кого принесло, город-то вообще незнакомый. Подхожу ближе – а это же Валера мой, родного мужа не признала! Ну посидели, поговорили. И решили: Серёжку он с собой в Чару забирает, а я уж с Наталкой, как поправится, следом прилечу. Уехали они, а я в больницу каждый день: что, как? В ответ одна песня: состояние тяжёлое. И так мне это надоело, что в выходной день я опять пришла и говорю: всё, забираю дочку. Врач дежурный прибежал, давай кричать: вы, мамаша, с ума сошли, пишите расписку, ваша ответственность, не дай бог с ребёнком что-то случится. А я молчком Наташу собрала да и в аэропорт, думаю: сюрприз мужу сделаю.
– Ага, полетела – и ни полслова. Я и знать не знал, что встречать надо, дома с Серёгой был, – вставляет слово Валерий Фёдорович.
– Ой, да подожди ты, – отмахивается Татьяна Леонидовна и продолжает свой рассказ: – Как летели, тоже рассказ целый можно написать. Билетов на Чару нет, я с ребёнком и одной торбочкой – что делать, не знаю. Разревелась прямо там, у касс. Женщина ко мне подошла: чего плачешь? Я ей как на духу всё и выложила: что муж с ребёнком в Чаре, я здесь одна, лететь надо, а билетов нет. Она меня выслушала и строго так говорит: присядь, не реви, придумаем что-нибудь. И действительно, на ближайший рейс взяли нас на досадку. Летели мы с дочкой в первый раз в жизни. Я ей игрушек купила, летим, и всю дорогу я на неё поглядывала, всё переживала: а вдруг плохо станет, что делать буду? Ничего, долетели. Вышли из самолёта – кругом чисто поле, декабрь месяц. Народ весь поразбежался, стою я одна-одинёшенька. Думаю: а где все-то, почему меня не встречают? Огляделась, смотрю – домик. Я туда. Здравствуйте, говорю, это Чара? Да, Чара. Я опять в недоумении. Спрашиваю: а где СМП находится? В ответ: а, так это вам в Новую Чару надо. Какую «новую», я ж знать не знала, что две Чары существуют! Ну, дождалась автобуса, Наташку к себе под пальтишко, поехала. Приезжаем: мамочки, три барака стоят, а кругом сплошной лес. Я в эти бараки: в одну комнату заглянула – никого, в другую – так же. Белый ж день был, все на работе, а запирать жильё в те времена не принято было. Вышла я с этих бараков и побрела по дороге, прямо наугад. Иду себе, иду, смотрю: навстречу словно медвежонок катится. Я и обмерла, дитё покрепче прижала к груди и думаю: ну всё, Танюша, пропала твоя головушка. Поближе подходит, а это мальчишечка, укутанный с головы до ног, краснощёкий такой. Я его спрашиваю: не знаешь, где дядя Валера Мишенков живёт? Знаю, говорит, вон там балки, пойдёмте, провожу. Идём с ним, смотрю: что за коробушка-засыпнушка с крылечком?! А оттуда уже Валера бежит в трико и майке: что ж не предупредила?! – Татьяна Леонидовна при этих воспоминаниях невольно смахивает слезинку.
Она вообще много плакала в первые годы жизни на БАМе. Дитю цивилизации, ей пришлось осваивать жизнь в спартанских условиях да с двумя маленькими детьми на руках.
– Слёзы у меня лились постоянно. Как я зашла в тот балок, так и ревела несколько месяцев. Представь себе: голая комната, посреди печка-буржуйка, которую кочегарит мой сын, чумазый, как трубочист. Самодельная кровать, на которой куча каких-то фуфаек, да дощатый стол – всё! Сижу я, реву, а тут Рая, та самая родственница мужа заходит. Поглядела на меня и как гаркнет: «А ну кончай слёзы лить! Бедная она, видите ли, балок ей не нравится. У тебя мужик к твоему приезду дом построил, отдельный. Люди вон в бараках комнаты простынками разгораживают. Мы с моим первое время вообще в «Магирусе» жили, ничего, не плакали». Ну и утёрла я слёзы – куда ж теперь деваться, вот Валера, вот дети – надо жизнь налаживать здесь, – вспоминает Татьяна Леонидовна.
Вот так и началась бамовская жизнь семьи Мишенковых. Жили… да как все жили: с туалетом на улице, с привозной водой, когда и снег приходилось топить. Поначалу в том самом балке, где, пока буржуйка топится, хоть голым ходи – такая жара, а перестанешь топить – к утру стены инеем покрываются, и волосы с одеялом к тем стенам примерзают. В 1989 году, когда и Татьяна, и Валерий, после открытия станции вновь трудились на железной дороге, они получили долгожданную трёхкомнатную квартиру в постоянном посёлке. В ней они живут и по сей день.
– Получили мы ордер накануне наших с Валерой дней рождения. Такой вот подарок. Зашли: четыре стены, потолок и батарея. Ничего, потихоньку-помаленьку сделали. Вы не смотрите, это сейчас у нас дед тихий да молчаливый. Возраст, да и болячки дают о себе знать. А раньше-то он на все руки мастер был. И мне всегда помогал. Мог и с ребятишками посидеть, и со стиркой помочь, и борща наварить. Да и в квартире всё сам – белил, красил, клеил, плитку клал, – с гордостью говорит Татьяна Леонидовна.
Валерий Фёдорович в ответ лишь усмехается. Он вообще немногословен, на все расспросы отвечает одно: «Да чего рассказывать, жили как все, ничего такого выдающегося не делали. Работали, детей растили, внуков нянчим». Кстати, я заметила, немногословность и скромность – это вообще свойство многих бамовских мужчин. Они словно стесняются рассказывать о том, какие трудности им приходилось преодолевать в молодости. Только от того, что они молчат, их трудовой подвиг (да, именно так) менее значительным не становится. Хорошо, что их жёны более словоохотливы, и благодаря им сегодня ещё можно узнать жизнеописание бамовских семей, сохранить их для потомков. Ведь у каждой такой обычной семьи за спиной своя удивительная история, в чём-то похожая на иные, в чём-то совершенно уникальная.
