На эвенкийское селение Чапо-Олого опустился синий вечер. В рубленных из лиственницы крепышах-домах зажглись, как маленькие солнца, электрические лампочки. К самым избам подступала, щетинилась, словно шкура бурого медведя, тайга. А в клубе киномеханик собирался крутить новый фильм «Любить человека».
Зрители перед сеансом обсудили цены на пушнину, поспорили между собой, оставить ли на посту прежнего председателя колхоза или избрать нового – поразворотливее, и неторопливо расселись по лавкам… все семь человек. Остальные – мужчины, подростки и даже женщины – ушли в тайгу. В самом разгаре был охотничий сезон.
Охотничий промысел – основное занятие у жителей этого селения. Недаром и посёлок назван по имени удачливого охотника. Чапо-Олого в переводе с эвенкийского – место, где жил Чапо. Древние старики видели и помнят основателя чумовища, после него сменилось уже несколько поколений охотников, но и теперь самые уважаемые люди на селе – добытчики мяса диких зверей и пушнины. Останови любого из жителей, и услышишь обстоятельный рассказ о том, сколько соболей принесли из тайги потомки Чапы, как ходил на медведя Афанасий Курбалтунов, он хоть и переселился в Кюсть-Кемду, но для чапинцев по-прежнему свой; как сестра его Мария ещё в девках добыла рысь. Да-да, рысь. Эту хищницу не так просто победить, в поединке хитрость и смекалка требуются. А молодая эвенкийка не сплоховала, пополнила свой барелак (самодельное ожерелье с нанизанными охотничьими трофеями) рысьим клыком. На её счету сохатый, соболи, горностаи, зайцы, куропатки… А в прошлом году, когда орочонке исполнилось пятьдесят пять лет, она принесла из тайги сто белок – любой охотник-промысловик такой добыче позавидует.
Мария Спиридоновна – маленькая, удивительно подвижная, лёгкая на ходу. Я гощу у неё в доме. Прошу хозяйку рассказать о секретах охоты. Она удивлённо всплёскивает руками:
– Какой секрет?! Нет секрета. Белку видишь – стреляй, соболя видишь – ловушку ставь. Тут науки много не надо, хорошие глаза да сердце крепкое надо иметь. У-у, соболь – зверь хитрый, иногда несколько суток следом идти приходится, пока его скрадываешь.
– Ну вот, – ловлю её на слове. – Так есть всё-таки свои секреты и в охоте.
– А как же, девка! Ты слушай меня.
Слушаю. А она рассказывает – сыплет словами, словно камушки с крутой горы скатывает.
– Перво-наперво, места знать надо, где пушной зверь обитает. Белку обязательно орехи выдадут. Где кедровый стланик, там и белка – поближе к пище селится. Ещё летягу грибы выдадут, она их на зиму сушит. А соболей ищи в местах, где брусники раздолье и рябчики водятся. А как же, зверью есть тоже хочется. И до чего же ловкие, бестии! Иной раз даже на глухаря нацелятся, так вместе с ним перелёты совершают, лапы у птицы из зубов не выпускают, так и кочуют вместе по воздуху. Поэтому не диво соболя в каменных распадках встретить.
– Опять же, без собаки в тайге охотник как без рук, – спохватывается рассказчица. – Собака – зверя ли, дичь ли – в тайге ведёт, у неё нюх поострее человечьего. Добытчик на её лай спешит. Есть собаки, что белку выслеживать обучены. А есть медвежатницы, даже медвежьи берлоги под снегом зимой чуют. Но и лайку с малых лет учить требуется, иначе на промысел возьмёшь – от пня шарахаться будет.
Вот ты интересуешься, не трудно ли женщине на медведя ходить да белку промышлять? Ружьё-то поднять любая сумеет. Тут кроме силы ум да смекалка нужны. В тайгу пришёл – соображай, как зверя перехитрить.
Задумывается ненадолго:
– Правда, поопаситься не мешает. Зверь, особливо хищник, издалека женщину учует, если она «отмывается». Ну, недомогает раз в месяц, как природой заложено. Так что в эти дни лучше носа из зимовья не высовывать. А высунула – снега иль хвороста там наносить в избушку – будь начеку. Но хитрость-то нам на что?
Брат мой, Афоня, оленевод, ты его на забойном пункте встречала. Вот он шибко хитрый. Медведку, ловушку для косолапого зверя, из брёвен делает. Под бревно мясо, закуску кладёт. Медведь-то по весне голодный, захочет полакомиться, а его сверху лесиной и придавит.
– О-о, девка, в тайге много знать нужно, иначе пропадёшь, – певуче тянет она.
…Охотничьей грамоте Марию мать и отец учили, пока живы были. А больше того – нужда. В семье одиннадцать ртов, чтобы всех накормить, родителям по тайге сотни вёрст кочевать приходилось. И детей с малолетства к ружью приучали. Лишь Марии исполнилось пять лет, мать показала ей звериные тропы, научила ставить ловушки на зайца, куропатку. А когда девочка свою девятую весну встретила, протянула ей тозовку, ружьё то есть, отправила охотиться на белку. С тех пор у Марии Спиридоновны побывали в руках ружья разного калибра, а следы в тайге она теперь знает так же хорошо, как морщины на своём лице.
– Что особо запомнилось? Не пытай, девка. Ещё не пришёл мой срок снами о прошлом жить, это стариковская участь. Меня ещё запах сырой земли в тайге манит, кружит голову.
– А как рысь добыли?
– Горло ножом ей перерезала. Рысь мне с дерева на спину прыгнула. Да я изловчилась, первой её дыхание забрала… Я тогда, помню, невестилась уже, семнадцать лет мне стукнуло. Парни табуном следом ходили. А поединок выиграл эвенк Паша Мальчакитов. Другие соперники ему в силе и ловкости уступали.
Вот только недолго мы миловались. Павел рано Срединный мир покинул. И мухомор не понадобился1.
– Знать, так кости легли2, – резко обрывает горькие воспоминания Мария Спиридоновна.
– В древности эвенки без пьянящего зелья обходились, – пожилая женщина зябко поежилась. Похоже, коснулась больной для неё темы. – Нарушил табу? Шаман изгонял виновного из племени. А сейчас вон как обернулось: пришлые в тайге люди, белые начальники, самих шаманов изгнали… Только теперь эвенки в питье спирта меры не знают. И никто им не указ. Зимой сосед мой, молодой ещё мужик, не дошёл до дому, замёрз. И это – эвенк? Орочоны прежде до тридцати названий разных состояний снега знали, неделю в снежном сугробе при пурге отсидеться могли. В пору моей молодости агикану – таёжнику, иначе – даже отморозить пальцы позором считалось… А односельчанин, знать, «веселящей воды» напился, собой не владел. Другой земляк в петлю залез. Его тоже хмель, не иначе, на табурет подсаживал да верёвку на шею накидывал – от спирта у него в голове помутнение сделалось.
– Ну и нечего покойников на закат кликать, не заставят себя долго ждать – явятся, в тело первого попавшего на земной дороге путника вселятся… – поёжилась она. – А место умерших в Верхнем мире. Там, слышала, спирта, напасти этой, и в поми-ии-не нет, – мечтательно тянет слова моя собеседница. – Вот и утешение. Пусть себе небесных сокжоев (диких оленей) промышляют.
– Так о чём это мы толковали?.. Секрет охотничий хочешь знать? Ну, слушай, девка, – вернулась она к прерванному разговору. – Пока соболя добудешь, часами у норы ход караулить приходится. В такой одежде, как у тебя, пропадёшь. Смотри, как в тайгу собираться следует.
Мария Спиридоновна быстро перебежала в другую комнату, принесла меховые чулки-омчуры, унты, кухлянку – всё сшито из оленьих шкур.
– Сама подумай, – говорит она, – вот одену я телогрейку. Полдня по тайге пробегу, умаюсь, вспотею. Ткань влагой пропитается, коробом на морозе встанет. А в кухлянке другое дело – легко и не мёрзнешь, мех сырость впитывает. Но, бывает всё же, болезнь изловит охотника. Так у эвенков свои испытанные средства есть. Медвежье сало, оленье молоко. Выпьешь – и не болеешь, здоровый.
– Я вот что думаю, – она останавливается вдруг на полуслове. – Сейчас ребёнок родиться ещё не успел – его лекарствами кормят, весь организм ломают. Нынешним врачам у эвенков приёмы народной медицины
перенять не мешало было бы. У северян, таёжных жителей, поверье есть: если новорождённых медвежьим салом напоить, у них к своим силёнкам медвежья прибавится. Шибко здоровые вырастут, охотниками станут.
Мария Спиридоновна соскакивает со стула, встаёт на цыпочки и разводит руками. Показывает, какие могучие будут охотники.
И неожиданно смеётся:
– По нынешним временам погоду радио предсказывает. А у нашего народа, эвенков, такие старики есть – лучше всякой метеостанции перемену погоды чуют. Бывало, пошепчут, поплюют на ветер. Нельзя кочевать, говорят, снег будет. Глядишь, на вторые сутки и впрямь землю снегом, как горностаевой шкуркой, покрыло. Шибко я удивлялась: откуда узнали? Сейчас, как саму годы одолевают, поняла: поясница у них к непогоде ныла.
Понизила голос, опасливо поглядела за окно:
– Слушай, сейчас серьёзно говорить буду. Эвенки есть сильно догадливые, не только погоду, про предстоящую охоту тебе всё расскажут, им таёжные духи в этом помогают. Огонь тоже добрый помощник. Охотники на рассвете костёр разведут и с ним совет держат. Изогнулось пламя соболиной спинкой – быть богатой добыче.
Секрет тебе один скажу: сама не раз с огнём беседовала, удачу мне насулил.
И вдруг вскакивает, огорчённо цокает языком:
– Це-це-це, заболталась с тобой, мне ведь капканы проверить нужно. А свет дневной уходит.
В минуту надела меховые чулки, унты, кухлянку, верхнее пальто из оленьей шкуры, повесила через плечо ружьё, быстро и неслышно пошла, как заскользила, по снегу вглубь леса.
* * *
…Синий вечер вновь опустился на Чапо-Олого, и опять в клубе собрались шесть человек: продавщица, фельдшер, библиотекарь, учительница начальной школы и двое стариков, не способных бегать в тайгу. Они обсуждали, какой будет охота. И вспоминали добрые приметы: звёзды на небе рассиялись – к ясной погоде, а следом у бухгалтерши кошка лапой нос прикрывала – к пороше. Это хорошо, на свежем снегу звериные следы чёткие отпечатки оставят.
Не было на этот раз клубной истопницы, моей доброй знакомой Марии Спиридоновны. Пожилая женщина не устояла против зова тайги. Убежала в горы – охотиться.
Эвенкийское село Чапо-Олого, Каларский район, 1973 г.
P.S. Возможно, традиционную меховую одежду моя новая знакомая при нашей встрече одела лишь ради меня, чтобы познакомить с обычаями своего народа. Берегла для праздников. На фотографии, что она подарила, Мария Спиридоновна в телогрейке. Но мне в Читу она отправила посылку с заготовками для унтов (из ровдуги, оленьей выделанной шкуры). Я ей в ответ выслала медицинские препараты для первой помощи – чапинцы с лекарствами бедствовали… Мы долго переписывались, поддерживали связь. До ухода эвенкийской сказительницы в мир иной.
Фото автора и из открытых источников
