В первое воскресенье апреля отмечается День геолога. Своим профессиональным праздником его считают не только геологи, но и практически все, кто так или иначе связан с геологическими науками и специальностями – маркшейдеры, буровики, взрывники, проходчики.
Вот и для Александра Васильевича Магунова этот день особенный – можно вспомнить всех, с кем работал, когда 46 лет назад приехал в Каларский район горным мастером-взрывником в Удоканскую геологоразведочную партию.
Александр Васильевич, расскажите о себе.
– Я родился в 1947 году в селе Нижняя Шахтама Шелопугинского района Читинской области. В семье был четвёртым ребёнком, и, как все после войны, мы жили бедно, голодно. Мама воспитывала нас одна. Меня всему научил старший брат, он мне был вместо отца. Помню, первый раз хлеба наелся, когда мне было 10 лет. Тогда брат в 17 лет пошёл работать, и стало чуть легче. Окончил девять классов, потом двухгодичные курсы в СПТУ, получил профессию водителя. Занимался лыжами, в 16 лет выполнил первый взрослый разряд. Уже тогда подрабатывал на каникулах тем, что умел: тренировал, проводил уроки физкультуры. Позвали меня работать физруком в училище в Мангут. А какие там лыжи? Снега нет, спортзала нет. В коридоре занимались. Потом немного водителем в автоколонне Шелопугино поработал, учился в вечерней школе. Оттуда ушёл в армию.
Как стали проходчиком?
– В шахту попросился сам, сначала крепильщиком. Это тот, кто укрепляет стенки шахты, чтобы не случился обвал в забое. Деньги нужны были, а работа под землёй оплачивалась неплохо. Там мой друг уже работал проходчиком, сначала я у него в учениках был. А потом уже самостоятельно работал. Проходчик – особая должность в шахтёрском деле. Фактически на этих людях держится вся добыча, поскольку именно они обеспечивают горную проходку. Потом понял, что надо идти дальше, получать образование. Окончил Читинский горный техникум, стал горным техником-механиком. Дополнительно выучился на взрывника. Теперь я уже комплексно мог выполнять работы и проходчика, и взрывника. Работали бригадой слаженно, норму выполняли.
Как оказались в Удоканской геологоразведочной партии?
– Друг сманил, мой верный товарищ Валера Былков. Он первым уехал на участок Западный. Не отпускали меня с работы. Даже у жены спрашивали, почему хочу уехать. Заработок, конечно, был совсем другой. Проходчики там получали 500-600 рублей. А мне надо было семью кормить, ребятишек двое. Когда приехал в Каларский район, вынужден был скрыть свой диплом мастера – тогда инженерно-технический персонал получал копейки, северных надбавок не было. И начал всё с нуля, с проходчика. А ведь уже был немолод, мне было 32. Работал с Былковым, Горшковым, Пахомовым – отличные ребята.
Что тогда было на участке Западном?
– Посёлок был, человек 200 в нём геологов жило вместе с семьями, детьми. Я приехал в апреле, жил у друга сначала, а уже в августе перевёз семью и вещи. Сначала в общежитии жили, потом дали квартиру. Вскоре участок начал сворачиваться, нас перебросили в Намингу. Уже там построили дом сначала Былкову, потом мне. Жена работать в садик пошла, жизнь так и устроилась. Наминга была больше, чем Западный. Здесь меня назначили бригадиром.
Какие работы выполняли?
– Мы проводили поисково-съёмочные и геолого-разведочные работы Удоканского месторождения меди после начала строительства БАМа. Оно было известно в стране, на него были большие надежды. В то время возглавляла Удоканскую геологоразведочную партию Галина Михайловна Захарова. Вот она была жёстким руководителем, но работалось с ней хорошо. На планёрке утром собираемся – всем раздаёт работы. Проходчикам за месяц нужно было пройти 200-300 метров, пробурить, чтобы сделать план. В смену проходили до шести метров. Приходишь на породу – орошаешь, чтоб пыли не было. По технике безопасности эти работы выполнялись в респираторе. Первое время шли два проходчика, чтобы сделать цикл. Один цикл включал в себя бурение пород, взрыв и отгрузку. Породу загружали в вагонетки и отправляли на отвал. Геологи отбирали пробы, чтобы понимать, какие залежи меди есть в этом месте. Вспоминаю бригады буровиков Некрасова, Алексеева, а вообще буровых бригад было много. Это просто герои были. Работали дружно. Но всё закончилось в 1989 году, когда прикрыли горнопроходческие работы, закрылась штольня. В стране началась перестройка. Меня перевели начальником участка по поверхности на Катугинское месторождение.
Что было потом?
– После закрытия Наминги я переехал с семьёй в Новую Чару. Работал на разных месторождениях и на разных должностях. Здесь у меня выросли и отучились двое детей, родились внуки и даже трое правнуков. Мне посчастливилось не просто увидеть – самому участвовать в разработке богатых недр северной каларской земли: Удоканское медное, Апсатское, Читкандинское угольные месторождения, Катугинское редкометалльное, Чинейское месторождение ванадийсодержащих титаномагнетитовых руд. Моя жизнь была интересной.
А как награду получили?
– Звание или медаль за заслуги в разведке недр? Постановлением коллегии Министерства геологии СССР и президиума ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ № 9 от 14 марта 1990 года присвоено звание «Почётный разведчик недр». Таких в крае было два человека: Чечёткин и я. Награждение проходило в Москве, в гостинице «Россия», которой уж нет сейчас. Я к получению звания спокойно отнёсся, было много достойных ребят, которые заслужили своим трудом, как говорится, потом и кровью. Ведь когда приехал в Каларский район работать в Удоканской партии, посёлка Новая Чара ещё не было, только топи и болота. Сейчас возводится комбинат, и я с трудом узнаю прежние места. Ведь когда я только собирался сюда ехать, всем говорил, что еду в город Удокан. Один мой родственник скептически воспринимал мою поездку. «Вот лет через 40 там и будет что-то», – говорил он мне. А сейчас я дожил, я увидел, всё было не зря.
Что пожелаете в День геолога?
– Конечно здоровья. Многих моих одногодков уже нет. Мы делали для страны большое дело и гордимся этим.
