Глава из книги Александра Галаджева, посвященная Кодару.
(Воспоминания родных и друзей об Александре Галаджеве читайте здесь)
«В моём возрасте сопротивляться воспоминаниям уже невозможно, поэтому, пока я ещё в здравом уме, хочу рассказать о событиях первого года моих кинопутешествий по Восточной Сибири, сохранившихся в моей памяти!
В мае 1959 года, малознакомый мне оператор нашей студии Михаил Заплатин предложил мне принять участие в экспедиции, направлявшейся в горно-таёжные районы Северного Забайкалья. Заплатин рассчитывал снять там в течение лета и осени как минимум два цветных короткометражных фильма о неизученных ледниках горного массива Кодар и о долине красивой таёжной реки Чары.
Мы с Михаилом начали готовиться к серьёзной экспедиции с того, что стали бегать по различным научным учреждениям и организациям. Для начала мы несколько раз посетили Институт географии СОМС АН СССР. Затем был очень интересный и полезный визит на Ленинский проспект к старейшине советских географов известному академику Дмитрию Ивановичу Щербакову. Подбирали мы и специальное снаряжение для работы в экстремальных условиях на ледниках и в горах, для чего получили особое разрешение на приобретение тёплых вещей со складов Академии наук. Кроме того, кто-то убедил Заплатина в необходимости взять с собой запас сублимированных продуктов и мясных бульонных кубиков. Эту задачу он возложил на меня, а я, в свою очередь, обратился к директору продуктового магазина ГУМа, который снабдил меня брикетами трёх видов каш (рисовой, пшённой и гречневой) и клюквенного киселя, а также маленькими металлическими коробочками с мясными бульонными кубиками. В Чите со склада геологического управления получили два бумажных мешка солдатских ржаных сухарей в окаменевшем состоянии. Наша киногруппа должна была примкнуть к отряду московских гляциологов из института географии АН СССР, изучающих группу малоизвестных ледников в районе главной вершины труднодоступного хребта Кодар. К ледникам Кодара наша группа вместе с караваном оленей заходила по следам отряда учёных очень сложным окружным маршрутом.
Выйдя из Чары, мы обошли с юга урочище Пески и, где по тропе, а чаще по бездорожью, поднялись по долине реки Верхний Сакукан до ледника Колесова. Затем мы перешли в верховье Левой Сыгыкты и спустились по ней до устья её притока – реки Ледниковой, после чего, поднялись вверх по долине Ледниковой почти до её истока, потратив на это путешествие в общей сложности пятнадцать дней! Руководитель отряда учёных кандидат географических наук Владимир Сергеевич Преображенский идти к ледникам Кодара другим, коротким путём не хотел, видимо имея на этот счёт какие-то свои собственные соображения!
Отряд географов был небольшой – вместе с Преображенским в экспедиции участвовали студенты-старшекурсники географического факультета МГУ Игорь Тимашев и Таня Александрова. Проводником отряда, как и в прошлом году, был молодой высокий эвенк Володя Трынкин, всегда бравший в походы свою мать Ирину Алексеевну. Летом 1959 года отряд географов снова добирался до ледников Кодара окружным путём, полностью повторив свой прошлогодний трудоёмкий маршрут.
В верховье речки Ледниковой мы организовали вместе с учеными общий палаточный лагерь под названием «Верхний», а наши проводники с оленями встали недалеко лагерем «Нижним», спустившись по течению бурной реки немного вниз, ближе к кедровому стланику – единственному источнику дров. У нас с Заплатиным начались ежедневные съёмки с пешими выходами на разные ледники в сопровождении вьючных оленей с киноаппаратурой. Все работали в противомоскитных сетках, так как из-за мошки и гнуса трудно было дышать. Вся эта кусачая нечисть умудрялась залетать даже на ледники и ползти вверх по льду! От насекомых не спасали никакие кремы и жидкости! Однако каким бы трудным ни был рабочий день, каждый вечер за ужином мы все вместе собирались у костра, ели макароны или кашу с тушёнкой, а потом пили чай со сгущёнкой и долго разговаривали на разные интересные темы! При этом нецелесообразность маршрута от Чары к ледникам Кодара через Верхний Сакукан, Левую Сыгыкту и Ледниковую у костра никогда не обсуждалась, а выбор другого, более короткого пути, вообще не рассматривался!
Известно, что в 1949 году на Среднем Сакукане начали добывать урановую руду для изготовления первой советской атомной бомбы! После трёх лет работы Борский урановый рудник на Среднем Сакукане был закрыт, но его жуткая «слава» сурового лагеря смерти и мрачная завеса секретности, возведённая МГБ СССР, ещё много лет висела над Мраморным ущельем! В те годы крупномасштабные карты выдавались руководителям экспедиций только с соблюдением режима особой секретности. Институт географии Академии наук СССР непосредственно участвовал в работе по картографированию территории нашей страны. «Первый отдел» института, естественно, в значительном объёме владел секретной информацией о закрытых территориях строительства и эксплуатации большинства оборонных и промышленных объектов нашей огромной страны. В 1957 году, получая карты для работы в Кодаре, Преображенский был предупреждён о нежелательности появления его отряда в долине реки Средний Сакукан. Между прочим, официально гриф секретности с находящегося там бывшего уранового рудника был снят КГБ СССР только в 1990 году!
При первом полёте в Чару в начале июня 1959 года Пески и Мраморное ущелье были единственными природными объектами, названия которых прозвучали ещё на борту самолёта и навсегда запомнились нам с Заплатиным! Пески были отлично видны через иллюминаторы левого борта и поражали своей дикой первозданной красотой! Через несколько дней, пообщавшись с чарскими старожилами и руководством района, мы обратили внимание на то обстоятельство, что как простые граждане, так и ответственные работники райкома и райисполкома, охотнее рассказывали нам о диких лошадях и других чудесах местной пустыни, чем о Мраморном ущелье! Чувствовалась твёрдая рука НКВД! Поэтому никаких разговоров об урановом руднике и исправительно-трудовых лагерях в долине Среднего Сакукана мы не слышали, и вскоре интерес к Мраморному ущелью у нас вообще стал пропадать, тем более что наш путь к ледникам Кодара должен был проходить через долину Верхнего Сакукана.
Нашему проводнику – эвенку Георгию Куликову – было тогда, как и мне, всего около двадцати лет, но он уже был прекрасным следопытом, прирождённым охотником и умел обращаться с оленями. Кроме того он обладал пытливым умом, а также был очень добрым и весёлым парнем! Однако Гоша выпивал и был на плохом счету у чарской милиции. Начальник Каларского РОВД Трунов разрешил нам с Заплатиным взять Гошу с собой проводником с условием, что Куликов будет у нас под надзором!
С Гошей мы понравились друг другу с первого дня знакомства и за две недели похода сдружились капитально! В нашем стойбище на Ледниковой мы продолжали общаться с ним постоянно. Оба были страстными охотниками, а все боковые распадки этой долины были заселены колониями черношапочных сурков, которых эвенки, в том числе и Гоша, ошибочно называли тарбаганами! В пасмурные дни, когда съёмочной погоды не было, мы ходили на охоту с тозовками, забывая, что вокруг полно медведей, и, как правило, без хорошей добычи в лагерь не возвращались к радости всех участников нашей экспедиции!
Охота в таких труднодоступных скалистых горах, как Кодар, торопливости не требует. Мы с Гошей часто прятались среди крупных камней и высматривали в бинокль нашу голубую мечту – снежных баранов. Гоша был парень общительный и часто рассказывал много интересного о своей жизни в его родной деревне Чапо-Олого. До сих пор помню некоторые его рассказы: как он поздней осенью охотился на далёком озере Токо, как добыл с тозовки своего первого сохатого, как учился у старых пастухов выбирать хороших ездовых оленей, как пробовал пить столовой ложкой на спор приторное растопленное медвежье сало! Иногда Гоша вспоминал интересные и поучительные истории про известных в районе охотников и пастухов, часто называя фамилии уважаемых в Каларском районе стариков Габышева, Данилова, Кильчегасова и других эвенков. Я всегда верил Гошиным словам – у него была чистая, искренняя душа!..»
Первого августа все решили отметить мой двадцатилетний юбилей! К полудню небо затянуло лёгкой дымкой, и Заплатин отпустил меня на охоту, так как к праздничному столу нужно было подать что-нибудь повкуснее тушёнки, а наши главные охотники Куликов и Трынкин со своим псом Севером отправились исследовать новые распадки вниз по Ледниковой.
С Гошиной понягой и моей новой тозовкой за плечами, мне удалось быстро подняться в наш любимый охотничий распадок, откуда вытекал левый приток Ледниковой – небольшая речка Медвежья. Косолапых хозяев распадка я нигде не обнаружил, но успел своим появлением немного нашуметь, из-за чего со всех сторон подняли голосовую тревогу около десятка сторожевых сурков!
Приметив на камнях выше правой осыпи крупного сурка, голова которого после каждого вопля-свиста дергалась назад, я стал двигаться открыто прямо на него. Сурок недолго выдержал лобовую атаку и, подпустив меня метров на сорок, с писком юркнул в нору под камень.
Зная повадки этих толстых зверьков, я поднялся по плывущей под ногами осыпи и, приблизившись к сурку метров на двадцать, зарядил тозовку и взял на прицел щель под камнем: если сурок просвистел «тревогу» и спрятался в нору, то через десять-пятнадцать минут он обязательно высунет нос из укрытия, осмотрится и просвистит «отбой»!
После выстрела сурок перевернулся через голову и быстро покатился мимо меня по осыпи. В это время я сел и тем самым стронул живую осыпь, которая тут же повезла меня вниз. Понемногу я стал набирать скорость, а мой сурок-клубок только в конце осыпи был остановлен большим камнем, на котором стоял столбом другой здоровенный сурок, явно потрясенный невиданным зрелищем! На ходу я всё-таки успел перезарядить тозовку, и когда мой вынужденный спуск прекратился, то до остолбеневшего сурка оставалось всего метров пять.
Добыв второго сурка, я привязал зверьков сыромятными ремешками к поняге, а затем, встав во весь рост, выглянул из-за камня. В день моего двадцатилетнего юбилея мне, без сомнения, сопутствовал настоящий охотничий фарт – перед собой, в зеленой котловине распадка, я насчитал на разных камнях в пределах пятидесяти метров четырёх взрослых сурков! Теперь мне только оставалось не сходя с места выбрать наиболее подходящего по весу тарбагана и на этом завершить удачную охоту.
Праздничный ужин при свечах, установленных на консервных банках, прошёл превосходно! Всем присутствующим было весело, а мне очень приятно.
На следующий день погода над Ледниковой наладилась и Заплатин, впечатленный добытыми накануне тарбаганами, предложил поснимать в нашем распадке сурков и пищух-сеноставок. Мы с Михаилом загрузились по полной программе, то есть взяли помимо обычного комплекта аппаратуры ещё тяжелый штатив и здоровый ящик с телеобъективом МТО-500 и его платформой. Потратив сорок минут, вспотевшие, как загнанные лошади, мы, наконец, добрались до основных колоний «черношапочников»!
Пока Заплатин выбирал подходящего симпатичного «актёра», я собрал на штативе аппарат с объективом, внешне чем-то напоминающий гиперболоид инженера Гарина.
Когда всё было готово, выяснилось одно обстоятельство, грозившее нам большой бедой, – у нас вышел из строя, а проще говоря, сел единственный аккумулятор! Таким образом, перед нашей киногруппой неожиданно возник сложный вопрос, требующий оперативного и ответственного решения её руководителя! Вот какой была первая реакция Заплатина: «Как теперь быть? Закончить съёмку и совсем уйти из гор? Нет, нельзя – материала ещё недостаточно!».
Тут нашему режиссёру пришло на ум простое и смелое решение: «Может быть послать Сашу с проводником в Чару – пусть везут запасной аккумулятор?». Между тем, никакого запасного аккумулятора в посёлке не было, а нам нужно было зарядить свой севший аккумулятор. Кроме того, пробежать в сжатые сроки по скалам и горной тайге, через реки и болотные мари незнакомым маршрутом более 120-ти километров непросто даже для опытных туристов!
Заплатину в 1959 году было 39 лет, он был здоровый мужик и имел определённый опыт таёжных и горных путешествий. Тем не менее никакого желания возглавить рискованный поход он не высказал, решив вместо этого предоставить себе отдых в «альпийской зоне»! Без тени смущения и безо всяких объяснений Михаил Александрович Заплатин устранился от обязанностей руководителя нашей группы, отправив неизведанным горно-таёжным маршрутом до Чары и обратно двух двадцатилетних пареньков с пятью оленями!
Для нас с Гошей путь в Чару начинался сразу с крутого подъёма от Ледниковой на таинственный перевал, который тогда даже своего названия не имел и только после нашего похода в Чару и обратно был назван Медвежьим! Для того, чтобы облагородить своё не очень порядочное решение, Заплатин в своей книге «Чара» как бы между прочим замечает: «Саша и Гоша охотно соглашаются на это путешествие. Решено, что они пойдут по новому маршруту через перевал Данилова (? А.П.Г.), разведают кратчайшую дорогу в Чару». Вот оказывается как – мы «охотно согласились»! На самом деле вопрос, хотим мы идти в Чару или нет, Заплатина совершенно не интересовал, поскольку учитывать наше мнение он тогда вообще не собирался! Конечно, можно было бы согласиться с его решением, если бы ранее Михаил сам уже проходил этим маршрутом по Среднему Сакукану до Чары. Однако в начале августа 1959 года он, скорее всего, думал о том, как бы зарядить севший аккумулятор, а не о людях, и при этом рассчитывал только на авось!
Книгу «Чара» Заплатин писал, основываясь на событиях, происходивших сразу в двух наших походах в Кодар в 1959-м и 1961-м годах. По этой причине в книге нарушена хронология и много переделанных в угоду литературе фактов! Например, там говорится, что старую тропу для подъёма на безымянный перевал (будущий Медвежий) нашёл в нужный момент (как рояль в кустах) кандидат географических наук Владимир Сергеевич Преображенский, а не эвенк Георгий Куликов! В книге Заплатина пастух Данилов когда-то в Чаре якобы именно Преображенскому рассказал о малоизвестном перевале с реки Ледниковой на Средний Сакукан, но я всё-таки больше верю нашему проводнику Гоше Куликову! Подобная, иногда очень обидная путаница в книге всё же встречается!
Хочу сказать несколько тёплых слов о Владимире Сергеевиче Преображенском, который долго тактично молчал, наблюдая за перипетиями, происходящими в работе нашей киногруппы, а утром 3 августа, перед самым отправлением в Чару и подъёмом на неизвестный перевал, он позвал меня в свою палатку и помог мне снять копию со своей секретной карты–«километровки» Среднего Сакукана! По этой, наскоро нарисованной синей ручкой копии карты, поместившейся на трёх листочках кальки, мы с Куликовым уверенно прошли весь маршрут от реки Ледниковой до Чары, и я до сих пор берегу её, как драгоценность!
После перевала тропа постепенно исчезла на каменном склоне, и нам пришлось спускаться, ориентируясь визуально. Ниже тропа снова появилась и через кедровый стланик привела нас в лиственничный лес, где мы подверглись зверскому нападению мошки, из-за которой были вынуждены остановиться и развести дымокур для уставших оленей, а заодно выпить чаю! Часа через три мы завьючили отдохнувших оленей и двинулись вниз по тропе в долину Среднего Сакукана, а проще говоря, Мраморного ущелья. Не прошло и десяти минут, как вдруг наш маленький аргиш неожиданно вышел из леса на приличную автомобильную дорогу! Мы с Куликовым переглянулись и без слов поняли, что нам в этой жизни сказочно повезло!
Александр ГАЛАДЖЕВ
Фото из архива А.П.Галаджева, Д.Слободчикова
Продолжение публикации здесь
